(Екатерины
Архиповны Карабутовой)
Я
очень любила и почитала Веру Михайловну.
Мои воспоминания касаются в основном
бытовой части жизни, так как научная
сторона, как обычно, как у всех: руководила,
интересовалась, заходила ко мне в темноту
подвала, где я работала, заслушивала мои
сообщения, доклады на лабораторных
семинарах. Поругивала и одобряла. А в целом
– я преклонялась перед Верой Михайловной.
Первую
серьезную помощь от Веры Михайловны я
получила, когда училась на втором или на
третьем курсе. В зимнюю сессию сдавали три
экзамена, и я получила одну четверку. Но две
трети меньше, чем три четверти, а поэтому
мне не дали стипендии. Вера Михайловна
устроила меня в свою лабораторию
лаборантом, чем компенсировалась моя
стипендия. Я была из довольно бедной семьи:
зарплата отца 100 рублей на четверых. Во
время войны, когда я работала сначала
младшим научным сотрудником, а потом стала
аспирантом, Вера Михайловна была деканом
факультета и проректором ТГУ. Было совсем
тяжело. Запасов в нашей семье (ни
продуктовых, ни в одежде-обуви) никогда не
было. Мы с мамой не могли даже в баню сходить,
так как не было сменного белья. Купались
вполиваловку над ванной в комнате. И опять
пришла помощь от Веры Михайловны. Она
выписала мне талон на ткань, и я обрела
белые рубашки.
Когда
представилась возможность поехать в Горную
Шорию на прииски вести лабораторные
анализы, Вера Михайловна взяла меня с собой.
Нам приносили пробы из шурфов, где шла
предположительно золотая жила, и я
проводила спектральный анализ на
сопровождающие золото элементы. Мы
обсуждали, анализировали результаты и
сдавали итоговые данные. Как мы хорошо, мило,
дружно жили вместе. Мы занимали половину
домика: две комнаты, кухня. В одной комнате у
нас была спальня, в другой – лаборатория, а
кухня совмещалась со столовой. Мы много-много
беседовали, вместе читали Шопенгауэра в
оригинале, вместе смотрели утренние
рассветы, безумно красивые закаты, бродили
по красивейшим холмам Шории. Вера
Михайловна учила меня варить борщи. С тех
пор я и сейчас варю их по методу, который
получила от Веры Михайловны. Заработали кое-что,
я в частности 3000 рублей, и обе – по порции
шерсти на две пары валенок. К сожалению
заработанное потеряли. Вера Михайловна
заказала валенки, но без квитанции,
мастерская
куда-то исчезла, и мы остались без
валенок. А на 3000 рублей я купила на
барахолке туфли, красивые, на каблуках.
Первый раз их надела на конференцию научную
(там был и наш с Галей Синяпкиной доклад),
которая состоялась в театре. Когда
спускалась с лестницы, отвалился каблук.
Оказалось, подошвы были картонные, так что и
их не пришлось поносить.
Тем
не менее воспоминания об этой поездке (добирались
мы из Таштагола до Спасска верхом, впервые и
единственный раз) самые светлые, приятные
от совместной трехмесячной тесной жизни с
удивительным человеком и настоящей
женщиной-ученым. И эта поездка была для меня
огромной помощью в тяжелые времена.
Во время аспирантуры Вера Михайловна поощряла мои серьезные занятия языками – это давало возможность всей нашей научной группе в лаборатории читать журналы на всех трех языках, которые выписывались из Москвы, из ленинской библиотеки. Я переводила, иногда забывая с какого языка, и мы вместе обсуждали, делали заметки. Вот откуда появилась в стенгазете фотография: «трехязыкий аспирант».
Ну,
а что касается домашних встреч в вашей
квартире, это, конечно, были отдушины,
радости бытия в то ужасное время.
Как
мне повезло в жизни, что в это время я была
около Веры Михайловны, что со мной было
столько хороших друзей. В институте была
хорошая обстановка, теплая, жили в нем по-домашнему
тепло.