ВАЛЕРИЙ ФЕДОРОВИЧ КОНУСОВ

Валерий Федорович Конусов родился в 1919 году в городе Томске. Еще в школьные годы он потерял отца. Мальчик вырос под опекой дяди, единственным любимцем матери и трех тетушек. Любимцем, но не баловнем. Мать, ученый – ботаник, работала в гербарии Томского университета, и в травах Валерий разбирался отлично. Любил бродить по окрестным лугам и лесам. Летом у воды с удочкой, зимой с отцовским ружьишком. Зимы тогда стояли морозные, истинно сибирские – под сорок, а то и ниже. Утром город в тумане, гудят гудки, значит, занятия в школах отменяются. Так что можно ноги в валенки, одеться потеплее, ружьишко за плечо, и скорее на вольную волю. Туман только в городе, а над лесом застывшая синь зимнего неба, светит солнце, и заснеженное поле сверкает так, что глазам больно. А ну, зайцы, берегись!

Но вот ведь как в жизни получается – охотник, рыболов, грибник, любил стихи Некрасова, рисовал, а в университет поступил на физмат. Физика, математика – «сухие» науки, точные. И не всякому дано почувствовать и увидеть красоту и поэтическую краткость точного расчета. Когда все будто само собой: формула к формуле, как строфа к строфе. Как в хорошем рисунке – ни одной лишней линии. Конусов увидел…

Давно облетела черемуха. В болотистом осиннике возле Просекино буйно цвели пионы. А на Суровской протоке, наверное даже, клевал елец, и брала блесну щука. Только о рыбалке лучше было не думать. Квантовая механика – курс серьезный: сто часов. Понятия, от которых сначала мутится голова, а потом хочется смеяться от радости и восхищения перед хитрой наукой. Потом, потом. Все успеется. Будет и июль, и август, и рыбалка, и грибы, и охота. И вся жизнь впереди. А пока – студент теоретик четвертого курса физико-математического факультета ТГУ Валерий Конусов сдавал экзаменационную сессию весны 1941 года. 

Потом было 22 июня. И ничего уже не было, и быть не могло – ни рыбалки, ни цветов, ни охоты. Сжатая программа пятого курса за лето. В августе – госэкзамен. И… вот в кармане диплом, и учитель Валерий Федорович Конусов знакомится с учениками в алтайском поселке Темир-Тау.

Квартировал молодой учитель в комнатушке при школе. Первый урок начинался с третьего звонка. По первому звонку Конусов открывал глаза, по второму в темпе одевался, по третьему входил в класс. Немудрено, что при такой скоростной экипировке какая-то  нерасторопная мышь как-то не успела выскочить из-под подкладки висевшего на стуле пиджака. На уроке ошалевшая от страха мышь заметалась по учительской спине. Мысленно поминая мерзкую тварь всякими нехорошими словами, Конусов мужественно довел урок до конца. Вырвавшись на переменку, сорвал с себя пиджак и хорошенько вытряс. Облегченно вздохнув, рванул на следующий урок. Три тысячи чертей! Снова кто-то бегает по спине! Только на большой перемене, тщательно исследовав пиджак, Конусов обнаружил незаконную квартирантку. Мышей он не боялся, относился к ним со спокойным добрососедским дружелюбием. Но кому понравится, когда наглая тварь носится по спине во время урока?

Учительствовать довелось меньше года. В марте учитель Конусов был призван, конец сорок второго он встретил уже на ленинградском фронте.

Трудно себе представить человека менее военного, чем Конусов. Форма – мешком, фигура – крючком, выправки – ноль (на «полусогнутых», по определению однокурсниц). Старшина, помаявшись на первых порах, махнул на него рукой. Только старался спрятать во время визитов высшего начальства. Свое-то начальство знало, конечно, но помалкивало. Топовычислителя Конусова в артдивизионе ценили. Быстрота и точность, с которой он рассчитывал данные для стрельбы, удивляла видавших виды знатоков. Таблицами Конусов не пользовался, нужные синусы и косинусы помнил наизусть.

На ленинградском фронте война была позиционной, окопной. Фронт почти не двигался. Главным действующим лицом была артиллерия. Меткость огня обеспечивали, прежде всего, топовычислители, Конусов в том числе. Красочных подвигов в артдивизионе не было, да и быть не могло. Было подвижничество. Непрерывный ответственный труд. Лишения. Не такие, как в блокадном Ленинграде, конечно. Но и ворон варили, и уху из лягушачьей икры пробовали. Болели, гибли под артобстрелом и бомбежкой. Но снаряды продолжали лететь на врага.

Дни, недели, месяцы нескончаемой артиллерийской дуэли. И вот уже прорвано кольцо блокады. Началось наступление в Прибалтике. Война шла на запад. На снарядах, танках, орудиях появились надписи: «Даешь Берлин!» По Европе 1945 года победно шествовал май.

Утром девятого мая жадно клевала щука. Военных действий не было уже несколько дней. Стройная косуля, жившая на том берегу прямо напротив военного лагеря, взметнулась и исчезла в кустах – испугалась рыбака. Хороша была зорька, хоть и на немецкой реке!

Днем в штабе Конусов узнал о конце войны, и строгий политрук, вечно разносивший его за нестроевую выправку, радостно улыбаясь, жал ему руку, поздравляя с Победой.

Осенью 1945 года демобилизованный Конусов Валерий Федорович был зачислен лаборантом-вычислителем теоретического отдела СФТИ. Военные награды – медали: «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За взятие Берлина», «За Победу в Великой Отечественной войне 1941-1945гг» были спрятаны и никогда не надевались. Начиналась новая жизнь.

В этой жизни было уже все. Все! Плескались таймени в Тугояковке, соблазнялись яркой блесной. Вылезали из-под сизого мха тугие белые грибы. Природа дарила радостями знакомыми и неожиданными. И еще были формулы. Четкие и строгие. Они цеплялись одна за другую, выстраивались в неопровержимую логическую нить. Получались выводы – и ожидаемые, и непонятные. Тогда особенно азартно думалось. Не терпелось разгадать, понять, объяснить.

Осенью 1953 года старший научный сотрудник Конусов блестяще защитил кандидатскую диссертацию. Ту самую, увесистый том которой много лет использовался томскими теоретиками как «Handbuch der Konusphysik».

Устойчивость кристаллической решетки, силы связи в кристаллах, поверхностное натяжение (оказывается, оно имеет место и в кристаллах), фазовые переходы, уравнение состояния твердых тел. Научные работы перемежались семинарами, практическими занятиями со студентами, лекциями. В сентябре 1956 года на кафедре теоретической физики ТГУ появился новый доцент.

Квантовая механика, теория твердого тела, теория упругости, теория групп – традиционные и новые курсы, отработанные до предельной чистоты и четкости. Семинары. Курсовики, дипломники, аспиранты… сколько их он вытянул на собственном горбу! Вот уже и седина в волосах, и пятидесятилетний юбилей незаметно подошел ясным и теплым июлем.

В активе несчетное множество выуженных рыб (удочкой, один на один, честно), утренние и вечерние зори, научные работы (за шестьдесят) – солидный список солидных трудов. Создано при его непосредственном участии целое научное направление – школа Жданова-Конусова. Признанный авторитет среди сотрудников. И если все это богатство, знание и умение не были доведены до докторского диплома, то только по полному отсутствию честолюбия, по упрямому нежеланию тратить время на оформительскую возню. В науке, как и на войне, Конусов, прежде всего, подвижник. Все, за что брался Валерий Федорович, что выходило из его рук, всегда отличалось цельностью и фундаментальностью. От упомянутой уже Handbuch der Konusphysik до конспекта по теории групп, тщательно переснятого находчивыми студентами.

Чем-то он был похож на Дон Кихота, чем-то на Эйнштейна, но прежде всего на самого себя. Недаром на кафедре считалось, что все его отвлеченные высказывания надо понимать в особом, конусовском смысле. А студенты верили и не верили легенде, будто, если Конусов выходит с экзамена в коридор, то, возвращаясь, обязательно стучится.

Чудачество? Скромность? – Нет, закономерная естественность человека, живущего по  моральным критериям другого, будущего времени. Полная безотказность, фантастическая простота и нетребовательность. Абсолютная доброта и надежность. Незаметная способность делать всегда больше, чем требуется, а брать намного меньше положенного. Сложнейшее богатство внутреннего мира. Возведенное в принцип полное пренебрежение любыми и всякими внешними знаками отличия. Терпимость к непониманию. Ведь многие сотрудники и студенты физфака, любившие и уважавшие Валерия Федоровича, всей глубины и оригинальности Конусова – лектора и Конусова – ученого просто не понимали, не могли понять…и видели его упрощенно.

Сотрудники нефизических факультетов, завсегдатаи Киреевского, видели и ценили в Валерии Федоровиче первоклассного рыболова, молчаливого, скромного и удачливого до неправдоподобия. Только немногие соратники и друзья знали, что Валерий Федорович любит и понимает музыку, умный и тонкий юмор, бесхитростную и сверхсложную прелесть природы. Он много лет был главным художником общей стенгазеты физфака и СФТИ, и сделал уникальные снимки томских пейзажей.

На физфаке Конусов был незаметен и совершенно необходим, как примесь благородных газов в воздухе, которым мы дышим. Их отсутствие замечают, потеряв.

«Если бы мне довелось начать жизнь сначала, я стал бы бакенщиком!»,  любил повторять Конусов. А разве не был он надежным бакенщиком, высвечивающим фарватер науки своим ученикам?

Таких людей принято считать чудаками. Какие же это чудаки? Просто пришельцы! «Товарищи пришельцы из будущих времен» (Рождественский). Как им должно быть странно и сложно порой с их незащищенностью и ранимостью в нашем таком еще неустроенном мире. Не потому ли чудаки пришельцы так тянутся к никогда и никому не лгущей величественной и простой природе?  Не потому ли они так рано уходят из жизни? Валерий Федорович Конусов ушел от нас 12 июня 1982 года. А было ему неполных шестьдесят три…

Уходят от нас ветераны,
Свои не окончив дела.
Уходят внезапно и рано,
Как будто повестка пришла.

Как будто бы только отсрочка
Была им когда-то дана.
Свою непреклонную точку
Теперь проставляет война.

Но были недели и годы,
Был в жизни закат и восход,
Весенняя нежность природы,
И знойного лета приход. 

И солнце смеялось за тучей,
И капали капли с весла,
К далекому плесу под кручей
Послушная лодка плыла.

И радость была озаренья,
И поиски новых дорог…
А время считает мгновенья,
Отсрочки конец недалек. 

Утраты внезапная рана,
И ноша на плечи легла.
На нас, уходя, ветераны
Свои оставляют дела.